Драконы зимней ночи - Страница 100

100

Перемен не было. Зеленый туман все так же клубился внутри. Око было по-прежнему холодно на ощупь – ни дать ни взять гигантская градина. Улыбнувшись, Рейстлин запустил свободную руку под стол, нашаривая трехногую деревянную подставку. Найдя, он поставил ее на стол. Сделана она была довольно скверно, – уж то-то расфыркался бы Флинт, доведись ему увидеть ее. Что поделаешь, мастерить из дерева Рейстлин не умел и не любил. Он втайне трудился над этой подставкой несколько долгих дней, пока их фургончик катился вперед по тряским дорогам. И ему было наплевать, красива она или нет, – лишь бы послужила.

Он положил Око на подставку и стал ждать. Око казалось игрушечным и смешно выглядело на крепкой треноге, но Рейстлин был терпелив. Через некоторое время, как он и ожидал. Око стало расти. А может быть, это уменьшался он сам?.. Рейстлин не взялся бы утверждать наверняка. Он знал только, что Око было как раз такого размера, какого следовало, а сам он был слишком мал, слишком незначителен даже для того, чтобы просто находиться с ним в одном помещении…

Маг решительно тряхнул головой. Он знал, что не должен был поддаваться на подобные хитрости. Что ж, скоро это будут уже не хитрости, а… Горло стиснул спазм. Рейстлин закашлялся, проклиная свои несчастные легкие. Судорожно вздохнув, он заставил себя дышать ровно и глубоко.

Успокойся, приказал он себе. Я должен успокоиться. Я не стану бояться. Я полон сил! Я столько совершил!.. И он мысленно воззвал к Оку: «Внемли, какой волшебной силы я сподобился! Зри, что я совершил в Омраченном лесу! Зри, что сделал я в Сильванести! Я силен. Я тебя не боюсь».

Внутри Ока клубился цветной туман. Оно не отвечало ему.

Маг ненадолго закрыл глаза, чтобы не видеть Ока. Потом, укрепившись душою, вновь посмотрел на него и вздохнул. Решительный миг приближался.

Око достигло своих истинных размеров. Рейстлин почти наяву увидел иссохшие, сморщенные руки Лорака, обхватившие шар… Молодой маг внутренне содрогнулся… Нет! – решительно сказал он себе. Прекрати!

И прогнал видение прочь.

Он снова принудил себя успокоиться, ровно дыша и не сводя с Ока глаз. Потом медленно простер к нему тонкие пальцы, отливавшие металлической желтизной. Помедлив еще миг, он возложил руки на холодный хрусталь и нараспев произнес древние слова:

– Аст билак Мойпаралан

Сух аквлар тантангузар!

Откуда он знал, что именно следовало говорить?.. Откуда пришли старинные слова, которые должны были сообщить Оку о его присутствии, заставить Око понимать его речь? Рейстлин не знал. Он знал только, что слова эти всплыли откуда-то из глубины его разума. Что подсказало их? Тот голос, что говорил с ним в Сильванести?.. Возможно. Впрочем, это не имело значения.

Он повторил:

– Аст билак Мойпаралан

Сух аквлар тантангузар!

Переливчатую, мерцающую зелень Ока медленно поглотили мириады сменяющихся красок, от вида которых у Рейстлина закружилась голова. Хрусталь до боли холодил его ладони. Рейстлин был уверен, что, вздумай он оторвать сейчас руки от поверхности Ока, на гладком хрустале останутся лохмотья кожи и мяса. Стиснув зубы, он запретил себе обращать внимание на боль и снова прошептал колдовские слова.

Пятна и полосы цвета перестали кружиться. В центре шара стал разгораться свет, содержавший в себе все цвета – и ни одного. Рейстлин сглотнул, сражаясь с готовым разразиться приступом кашля.

И вот из источника света явились две руки! Рейстлину отчаянно захотелось отдернуть свои собственные, но прежде, чем он смог хотя бы пошевелиться, эти руки сплелись с его руками в могучем пожатии. Око же исчезло! Исчезла и комнатка! Рейстлин ничего не видел кругом себя. Ни света, ни тьмы – ничего! Ничего, кроме двух рук, крепко державших его. Ужас подстегнул Рейстлина, и он сосредоточил все свое внимание на этих руках.

Человеческие? А может, эльфийские? Старые или молодые?.. Невозможно сказать. Пальцы были длинными, изящными, но хватка их была смертоносна. А выпусти – и будешь плыть в пустоте, пока не сомкнется вокруг милосердная тьма. Цепляясь за эти руки со всей силой, которую придал ему страх, Рейстлин вдруг осознал, что они медленно тянули его куда-то, затягивали его в… в…

И Рейстлин очнулся, как если бы ему плеснули в лицо холодной водой. Нет! – твердо сказал он разуму, присутствие которого ощущалось в движениях неведомых рук. Я не поддамся! Как ни страшно было разрывать спасительное пожатие, оказаться затянутым туда было страшней. Я не отпущу тебя, но и не поддамся, – яростно сообщил он чуждому разуму. Собрав все силы, маг рванул руки к себе!

Все замерло. Две воли схлестнулись, сражаясь не на жизнь, а на смерть. Рейстлин чувствовал, как уходили силы из его тела, как слабели его руки, как на ладонях выступил пот. Руки Ока вновь начали потихоньку притягивать его к себе. Нет!.. Рейстлин собрал воедино все свои духовные силы и до предела напряг каждый мускул хилого тела. Он не поддастся!

И наконец – медленно-медленно, когда он уже думал, что бешено колотящееся сердце вот-вот выпрыгнет из груди либо взорвется объятый пламенем мозг, – Рейстлин почувствовал, что те, чужие руки перестали его куда-то тащить. Они все еще держали его – как и он их – мертвой хваткой. Но они более не состязались друг с другом. В их пожатии было уважение, а не борьба.

Восторг победы и ощущение магической силы окутали Рейстлина теплым золотым светом. Наконец-то он смог расслабиться. Дрожа всем телом, он ощутил, что руки Ока поддерживали его, вливали в него новые силы.

«Что ты такое? – молча спросил он. – Ты доброе? Или злое?»

100