Драконы зимней ночи - Страница 109

109

– О чем ты? Разве не совет будет решать?

– Ты не так понял, сынок, – ласково проговорил Фисбен. – Давай-ка чуточку передохнем… – Маг сел на пол, прислонившись к стене. И продолжал, покачав головой: – Я сосредоточил на Оке всю свою волю, Тас… Нет, не затем, чтобы повелевать драконами, – добавил он, видя округлившиеся глаза кендера. – Я заглянул в будущее…

– И… и что там? – спросил Тас нерешительно. Лицо мага было слишком печально, и Тас вовсе не был уверен, что ему непременно хочется знать.

– Я видел две дороги, уходившие вдаль, – сказал Фисбен. – Если мы изберем ту, что полегче, сначала покажется, что все идет как надо, но в конце опустится тьма – опустится уже навсегда. Если же мы выберем другую дорогу, путь наш будет нелегок. Он будет стоить жизни иным из тех, кого мы с тобой любим, сынок. И, что гораздо хуже, кое-кто из них может поплатиться душой. Но лишь величайшими жертвами окупается надежда целого мира…

Фисбен закрыл глаза.

– И во всем этом замешано Око? – дрожа, спросил Тас.

– Да.

– И ты з-знаешь, что н-нужно делать, чтобы… чтобы выбрать тот т-трудный путь?

Тас с ужасом ждал ответа.

– Знаю, – ответил Фисбен негромко. – Но решать я не властен. Решать будут другие…

– Понятно, – вздохнул Тас. – Кто-нибудь важный, наверное. Какие-нибудь короли, знатные эльфы или вельможные рыцари…

«Будет стоить жизни иным из тех, кого мы любим», – отдавались у него в голове слова старого мага. Тас почувствовал, как перехватило горло, и опустил голову на руки. Нет, с этим приключением определенно что-то было не так! Ну вот куда, спрашивается, подевался Танис? И славный старина Карамон?.. И милая проказница Тика?.. Он тщетно старался поменьше думать о них, особенно со времени того сна…

…И Флинт. И зачем только я ушел без него, думал Тас, чувствуя себя очень несчастным. А вдруг он умер? А вдруг его больше нет? Жизни тех, кого любим… Это что же получится, если мы начнем погибать? Да я никогда об этом даже не думал! Я всегда был уверен, что уж вместе-то мы кого угодно побьем! А врозь? Зачем мы разлучились? Вот с тех пор все через пень-колоду и покатилось…

Широкая ладонь Фисбена гладила его хохолок – красу и гордость кендера. Впервые в жизни Тас чувствовал себя маленьким. Слабым, испуганным и одиноким. Старый волшебник обнял его. Тас зарылся лицом в просторный рукав его одеяния и горько заплакал.

– Да, – сказал Фисбен. – Кто-нибудь очень важный…

6. СОВЕТ БЕЛОКАМНЯ. ОЧЕНЬ ВАЖНАЯ ПЕРСОНА

Совет Белокамня собрался на двадцать восьмой день месяца декабря. День этот в Соламнии называли Днем Голода – в память о страданиях народа в первую, самую тяжелую зиму после Катаклизма. Скорбную дату издавна было принято посвящать посту и размышлению. А посему государь Гунтар и счел возможным приурочить Совет именно к ней.

Вот уже более месяца миновало с тех пор, как армия отбыла морем в Палантас, и вести, приходившие оттуда, были неутешительны. Аккурат двадцать восьмого утром Гунтар получил очередное донесение. Прочтя его два раза подряд, рыцарь тяжело вздохнул, нахмурился и спрятал бумагу в поясной кошель…

Предстоявший Совет был уже вторым за последнее время. Прошлый раз его собирали по поводу прибытия на Южный Эргот эльфийских изгнанников и появления на севере Соламнии армии Повелителей. О Совете было объявлено за несколько месяцев, с тем чтобы все его члены успели съехаться загодя.

Правом решающего голоса на нем обладали Соламнийские Рыцари, гномы-механики, гномы холмов, темнокожие мореходы Северного Эргота и представитель соламнийских изгнанников, живших на Санкристе. Правом совещательного голоса располагали эльфы, горные гномы и кендеры. Они могли высказывать свое мнение, но участия в голосовании не принимали.

Несмотря на полное представительство, тот первый Совет прошел из рук вон скверно. Все вдруг начали припоминать друг другу прошлое и требовать возмещения старых обид. Так, Армана Хараса, делегата горных гномов, и Дункана Каменотеса, представителя гномов холмов, пришлось разнимать силой – иначе старинная вражда двух томских племен снова привела бы к кровопролитию. А Эльхана Звездный Ветер, в отсутствие отца выступавшая от имени Сильванести, вообще не произнесла ни единого слова до самого конца Совета. Она и приехала-то только ввиду того, что здесь был Портиос из Квалинести. Эльхана опасалась, как бы Квалинести не объединились с людьми, и желала предупредить подобный союз.

Беспокоилась она зря. Люди и эльфы настолько не доверяли друг другу, что все общение между ними исчерпывалось требованиями простой вежливости. Не произвела впечатления даже страстная речь государя Гунтара, основной мыслью которой было: «Наше единение принесет мир; наш раздор похоронит надежду!»

Портиос на это ответил, что в появлении драконов были виноваты, вне всякого сомнения, люди: пусть, мол, и выпутываются, как знают. Прослушав это заявление Портиоса, Эльхана высокомерно поднялась и покинула Совет; после этого двух мнений относительно позиции Сильванести быть не могло.

Арман Харас, горный гном, заявил, что его племя и радо было бы помочь, но, пока не будет найден Молот Хараса, об объединении горных гномов не может быть и речи. И Гунтару пришлось исключить горных гномов из числа возможных союзников: кто тогда мог знать, что Молот совсем скоро будет найден!

Единственным, кто немедля и в открытую предложил Рыцарям помощь, был вождь кендеров, Кронин Чертополох. Но, поскольку «помощь» дружественной армии кендеров для любой нормальной страны была хуже всякого нашествия, предложение выслушали с вежливыми улыбками, зато за спиной Кронина произошел обмен взглядами, полными неподдельного ужаса.

109