Драконы зимней ночи - Страница 51

Карамон страдальчески покосился на Таниса, и полуэльф неожиданно понял, что великану требовалось его, Таниса, одобрение. Очень странно. Обычно Карамон слушался Рейстлина беспрекословно…

Не он один заметил безмолвный призыв Карамона. Глаза Рейстлина сверкнули яростью. И Танис с особенной остротой осознал, что не доверяет, не может доверять магу и его странной, все возрастающей силе. Я непоследователен, сказал он себе. Это лишь реакция на тот сон, и не более… Как бы то ни было, решать, что делать с Оком, предстояло ему. И, увы, выбора у него не было. Он нехотя проговорил:

– Рейстлин – единственный среди нас, у кого достаточно знаний, умения, и, чего уж там, храбрости, чтобы справиться с этой штуковиной. А значит, пускай он ее и забирает. Или кто-нибудь из вас хочет попробовать?

Никто ему не ответил, лишь Речной Ветер мрачно нахмурился и покачал головой. Танис знал, что варвар, будь у него такая возможность, с радостью оставил бы Око здесь, в Сильванести. Да и Рейстлина с ним заодно.

– Аглаи, Карамон, – сказал Танис. – Тащи. Кроме тебя, его никому не поднять.

Богатырь нехотя подошел к хрустальному шару, покоившемуся на золотой подставке. Протянул к Оку дрожащие руки… коснулся его… и ничего не случилось. Шар точно и не заметил. Облегченно вздохнув, Карамон поднял Око и, постанывая от натуги, подал его брату, державшему наготове мешочек.

– Клади сюда, – велел Рейстлин.

– Что? – разинул рот Карамон, сравнивая взглядом огромный, неподъемно тяжелый шар и маленький мешочек в хилых руках мага. – Да ты что, Рейст! Он же туда не влезет! Кокнем, и все!

Золотые глаза Рейстлина свирепо сверкнули в гаснущем свете дня, и великан замолчал.

– Погоди! Постой, Карамон!.. – Танис прыгнул вперед, но опоздал: на сей раз Карамон послушался. Медленно-медленно, продолжая глядеть брату в глаза, Карамон разжал руки, выпуская Око… и Око исчезло!

– Где? Куда оно… – Танис подозрительно уставился на мага.

– Вот сюда, – ответил тот преспокойно и поднял мешочек для всеобщего обозрения. – Убедись сам, если не веришь.

Танис заглянул в мешочек… Око лежало там, внутри, и не могло быть никакого сомнения в том, что это было именно оно. Все так же клубился в нем переливчатый зеленый туман, как если бы Око жило своей особенной жизнью. Уменьшилось, понял он потрясенно. Но стоило приглядеться, и начинало казаться, что Око-то осталось прежним – это он, Танис, внезапно стал великаном!..

Содрогнувшись, полуэльф отступил прочь, и Рейстлин затянул тесемку, плотно закрывая мешочек. Потом, окинув спутников недоверчивым взглядом, спрятал Око в один из бесчисленных потайных внутренних кармашков своих одежд. И хотел уже идти прочь, но Танис остановил его.

– Мы никогда уже не сможем относиться друг к другу по-прежнему, верно? – тихо сказал полуэльф.

Рейстлин повернулся к нему, и на какой-то миг в золотых глазах промелькнуло сожаление о непоправимо утраченном, тоска по доверию и дружбе, связывавших их в юности.

– Верно, – прошептал Рейстлин. – Это цена, которую мне пришлось заплатить…

Он закашлялся.

– Заплатить? Кому, за что?..

– Лучше не спрашивай, Полуэльф… – Кашель заставил его ссутулиться. Карамон обнял брата могучей рукой, и тот беспомощно прислонился к железному плечу близнеца. Когда приступ миновал, Рейстлин вновь поднял глаза: – Я не могу ответить тебе, Танис. Я и сам не знаю ответа…

И, опустив голову, он позволил Карамону увести себя в сторонку и уложить – перед дальней дорогой ему требовался отдых.

– Прошу тебя, подумай как следует, – сказал Танис Эльхане. – Мы с радостью помогли бы тебе совершить для твоего отца погребальный обряд. Один день для нас не имеет никакого значения…

Они стояли у порога Звездной Башни: Эльхана вышла их проводить.

– Пожалуйста, позволь нам, – поддержала Таниса Золотая Луна. – Насколько я поняла со слов Таниса, обряды наших народов в определенной степени схожи. Я ведь была жрицей своего племени и присутствовала при заворачивании тел в бальзамические покрывала, которые…

– Благодарю вас, друзья, – твердо покачала головой Эльхана. – Согласно воле отца, я должна совершить это одна.

Она слегка кривила душой, но что делать; Эльхана знала, как потрясла бы их самая мысль о том, чтобы предать тело земле – обычай, которого придерживались лишь гоблины и некоторые другие нечистые твари. Она и сама с ужасом думала о том, что ей предстояло. Ее взгляд невольно обратился к искореженному, застывшему в муках дереву, под которым найдет последнее пристанище ее отец. Дерево показалось ей похожим на жуткого, отвратительного стервятника. Она поспешно отвела глаза, голос ее дрогнул:

– Его усыпальница… давно приготовлена, да и я имею некоторый опыт в подобных делах. Пожалуйста, не беспокойтесь.

Танис хорошо видел страдание в ее глазах. Но и не уважить ее просьбы было нельзя.

– Мы понимаем, – тихо сказала Золотая Луна. И, поддавшись внезапному порыву, женщина из варварского племени кве-шу обняла эльфийскую принцессу, словно та была маленькой девочкой, заблудившейся и испуганной. Эльхана сперва так и застыла. Но потом оттаяла, согретая милосердием и состраданием, исходившим от Золотой Луны.

– Мир тебе, – шепнула Золотая Луна, бережно отводя рукой темные локоны, упавшие Эльхане на лицо. И отошла.

– А что ты будешь делать после того, как похоронишь отца? – спросил Танис, оставшись наедине с Эльханой на ступенях Башни.

– Вернусь к своему народу, – отвечала она. – Я вызову грифонов – ведь зло изгнано из нашей страны, – и они отнесут меня на Эргот. Мы сделаем, что сможем, для победы над тьмой. А потом вернемся сюда, на свою родину.