Драконы зимней ночи - Страница 98

В зале царила потрясенная тишина. Стурм чувствовал слезы, бежавшие по щекам, но скрывать их более не было нужды. Он слышал, как позади него кто-то в ярости вскочил на ноги; грохнули об пол ножны меча. Это устремился к выходу Дерек, и за ним потянулись его сторонники. Остальные приветствовали Стурма радостным криком. Слезы застилали Стурму глаза, но все-таки он рассмотрел, что ему аплодировала почти половина зала, и особенно рьяно – молодые рыцари, которых ему и предстояло возглавить. Душевная боль вновь охватила Стурма. Он одержал победу, но мысль о том, во что превратилось Рыцарство, доставляла ему непреходящую муку. Бесконечные интриги, какие-то группы и фракции, возглавляемые жаждущими власти вожаками… Стурм ясно видел, что от былого славного братства осталась лишь видимая оболочка.

– Поздравляю, Светлый Меч, – чопорно проговорил государь Альфред. – Я полагаю, ты сознаешь, что государь Гунтар для тебя сделал…

– Сознаю, господин мой, – поклонился Стурм. – И я клянусь отцовским мечом, – тут он возложил руку на древний клинок, – что жалеть о проявленном доверии ему не придется.

– Да уж, постарайся, молодой человек, – сказал государь Альфред и направился к выходу из зала. Государь Микаэл последовал за ним, не сказав Стурму ни слова.

Но того уже обступили юные рыцари, спешившие высказать ему самые горячие поздравления. Стурм тепло отвечал на рукопожатия, только улыбнуться себя заставить так и не смог. Слишком еще свежа была боль.

Потом, почтительно и неторопливо, он отодвинул в сторону черные розы и убрал меч в ножны на поясе. Взяв одну из роз, он заправил ее за ремень.

– Я должен поблагодарить тебя, господин мой… – обратился он к Гунтару, и голос его задрожал.

– Не за что меня благодарить, сынок, – Гунтар оглядел зал и зябко передернул плечами: – Пошли-ка отсюда куда-нибудь, где потеплее… От стаканчика горячего вина со специями ты, надеюсь, не откажешься?

И двое рыцарей зашагали по каменным коридорам старого замка Гунтара. Позади слышался затихающий цокот подков по каменной вымостке двора, веселые крики, даже воинственные песнопения – это молодые рыцари разъезжались восвояси.

– Я должен поблагодарить тебя, господин мой, – решительно повторил Стурм. – Ты очень многим рискуешь. Право же, я надеюсь, что не посрамлю…

– Рискую? Мальчик мой, что за чепуха! – Потирая замерзшие ладони, Гунтар провел Стурма в маленькую комнату, уже разукрашенную к предстоявшему празднику Середины Зимы алыми зимними розами, выращенными в теплицах, перьями зимородка и маленькими, изящными золотыми коронами. Ярко горел огонь в камине. Гунтар подозвал слуг, и те мигом принесли две кружки с дымящейся жидкостью, распространявшей пряный аромат и тепло.

– Сколько раз твой отец заслонял меня своим щитом и спасал мне жизнь, когда меня валили наземь в бою! – сказал Гунтар.

– Но ведь и ты делал для него то же самое, – ответил Стурм. – Тебе незачем считать себя его должником. Ты поручился за меня своей честью, и это значит, что, если я оплошаю, поплатишься ты. Ты лишишься и звания, и титула, и земель… Уж Дерек о том позаботится, – добавил он угрюмо.

Гунтар потягивал вино, внимательно наблюдая за молодым человеком. Он видел, что Стурм едва пригубил, и то больше из вежливости; рука, державшая кружку, сильно дрожала. Гунтар дружески взял Стурма за плечо и заставил его опуститься в кресло.

– Бывало ли так, чтобы ты подводил кого-нибудь, Стурм? – спросил он.

Стурм вскинул голову, карие глаза вспыхнули:

– Нет, господин мой. Клянусь!

– Так зачем мне тревожиться о будущем? – улыбнулся Гунтар и поднял кружку: – Пью за твои успехи в битвах, Стурм Светлый Меч.

Стурм зажмурился… Вот когда сказалось пережитое напряжение. Он уронил голову на руки и заплакал. Мучительные рыдания потрясли его тело. Гунтар крепко стиснул его плечо.

– Как я тебя понимаю… – тихо проговорил он. Перед глазами вновь встал тот далекий день, когда в точности так же плакал Стурмов отец, только что проводивший молодую жену и маленького сына в изгнание. Ему не суждено было увидеть их еще раз.

Измученный Стурм так и уснул прямо в кресле, положив голову на стол. Гунтар долго сидел подле него, прихлебывая вино и вспоминая давно прошедшие времена. Потом и его одолел сон.

Дни, остававшиеся перед отправлением армии в Палантас, для Стурма промчались как один миг. Помимо прочего, ему было необходимо подыскать себе доспехи, и притом ношенные, поскольку новые ему были не по карману. Отцовские он тщательно упаковал: если уж ему было запрещено их носить, он собирался по крайней мере возить их с собой. Кроме того, он должен был присутствовать на всевозможных собраниях, запоминать порядок боевых построений, изучать накопленные сведения о неприятеле…

Битва за Палантас обещала стать кровавой и упорной: победитель получал господство над всем севером Соламнии. Относительно стратегии разногласий не возникало. На стены предполагалось вывести городскую армию. Сами же рыцари займут Башню Верховного Жреца, запиравшую дорогу через Вингаардские горы… Однако единомыслие троих командующих тем и исчерпывалось. Встречаясь друг с другом, они держались напряженно, холодно и отчужденно.

И вот настал день отплытия. Рыцари садились на корабли. Семьи стояли на берегу; женщины были бледны, но лишь немногие плакали – большинство держалось так же сурово, как и их мужья. Иные жены и сами носили на поясах мечи. Все знали: если битва на севере будет проиграна, вражеского нашествия долго ждать не придется…

Гунтар, облаченный в сверкающие латы, стоял на пристани, разговаривая с рыцарями и прощаясь с сыновьями. Вот они с Дереком обменялись несколькими ритуальными фразами, предписанными Мерой. Вот они обнялись с государем Альфредом, постаравшись при этом едва коснуться друг друга… Потом Гунтар разыскал Стурма. Молодой рыцарь в простых, видавших виды доспехах стоял в стороне от толпы.